Мойры, богини судьбы, появились гораздо позже, когда человечество уже расселилось  по континентам, образовав расы и национальности. Я помню еще то время, когда судьбы как таковой не было. Потому что человеческие воплощения только — только начинались, да и то не в физическом теле. Я помню огромных световых сущностей как продолжение многомерных слоев Земли – они были  невидимы физическому глазу и проходили сквозь время и пространство, закрепляя в более плотных мирах божественные начинания. Внутри каждой сущности был сконцентрированный свет, несущий в себе цель и средства ее реализации. Этот свет связывал каждую сущность с задачей высшего плана прочной вибрирующей струной, сохраняющей концентрацию замысла.  Струна зарождалась в изначальном  пространстве творения и как стрела пронизывала все нижележащие измерения.   Где-то в дальних уголках моей древней памяти сохранилась прекрасная картина – в беспредельном свете Творцы  размером с планету вытягивают из своих непредставимых бесформенных тел живые струны сознания, которые устремляются в заданном направлении, концентрируя вокруг себя кванты света, несущие программы появления материи, вначале волновой, а потом сотканной из элементарных частиц. Струны эти как искусные руки  взбивают пустоту вакуума, вытягивая из него Суть, которая разворачивается по собственным законам, пронизывая все сущее.  Эти Творцы сущего, в конце концов, и создали то, что потом люди стали называть судьбой, которая отводила каждому существу определенное место и роль в мироздании. Я не была Творцом, а была порожденной ими струной, наделенной творящей силой. Силой, обладающей целью внутри единого замысла. Эоны времени я впитывала в себя высший замысел, отпечаток которого пронизывал каждое мое воплощение в тонких и плотных мирах.

Конечно, я была рядом с мойрами. По преданию их было всего три. На самом деле – как звезд на небе. Бесформенные существа в серых капюшонах, закрывающих лица. Безостановочно плетущие людские судьбы в виде переплетающихся узоров, смысл которых знали только они. Я была у мойр на подхвате – сотканные ими судьбы множились ежеминутно и нуждались в упорядочении. А кто, как не я, могла навести здесь порядок по впечатанному в мою матрицу эталону. Мойры, проекции высших Творцов, трудились не покладая рук – люди безостановочно плодили себе подобных. Мойры закладывали судьбы в души, вплетая в них путеводные нити. Я видела, как они творили – до момента зачатия очередного дитя в общем узоре рода мойры с изнанки вытаскивали нужную ниточку и вначале переплетали ее с нитями членов семьи особым, только им известным образом, а потом добавляли в складывающийся узор нити других людей, не переставая ткать общую ткань. Важные переплетения нитей судеб вибрировали и светились, а возможные ответвления или параллели были тусклыми, как будто спящими в ожидании своего часа, который мог наступить, а мог и нет. Это тоже определяли мойры, живущие по законам высшей космической справедливости. Когда я была рядом с ними, я научилась всем существом чувствовать сплетаемые нити судеб и предсказывать их развитие.  Это умение я сохранила до сих пор.

Помню свое восхищение тем, как древний человек почти в полном неведении и темноте низшего ума интуитивно находил свою линию судьбы, следовал ей и завершал воплощение возвращением в исходную точку. Пару раз я воплощалась в человеческом теле в те давние времена, когда интуиция, соединяющая высший и низший планы, помогала  пройти между Сциллой и Харибдой враждебного мира и заблуждений ума как точная навигационная система, настроенная на звезды. Мне было легче – я знала законы судьбы и ее возможные переплетения.  Я помогала некоторым великим – героям, царям, жрецам – найти свою судьбу. Меня щедро одаривали и боялись. Нет, я никогда не была Пифией. Слава Богам, не опустилась до сидения на треножнике, задыхаясь от вредных испарений, которые отключали низший ум и помогали увидеть еле светящуюся в темноте коллективного сознания ниточку судьбы. И, нет, мне не пришлось бросаться со скалы, когда приходил враг, чтобы сберечь свой дар. Дар считывать судьбы всегда был при мне, и его охраняли те самые высшие Творцы, продолжением которых я когда-то явилась.

Но со временем… Ох, уж это вездесущее Время низших миров. Мойры – женская творящая энергия – ушли в небытие. Их заменила мужская ипостась – Владыки кармы- вначале стоящие на страже закона, которого уже никто не чувствовал. Законы повсеместно нарушались, законы низших миров, ибо законы высшего мира людям стали недоступны.  Светоносная мудрая судьба – высший маяк в человеческом хаотичном проживании – осталась на берегу забвения.  Ее заменила карма – жесткая причинно-следственная связь бессмысленных поступков. Карма – не судьба. Чтобы добраться до тайной нити судьбы, нужно пройти через все кармические ловушки на спицах колеса воплощений и вырваться на свободу своего судьбоносного предназначения. Высшее предназначение и есть судьба, дарующая свет.  Все остальное – обусловленность жизни в темноте, в вечных ограничениях времени и пространства.

Знаю ли я свою судьбу? О, да. В каждом воплощении я вижу ее как источник, дарующий свет и силу жизни.  Могу ли я ее изменить? В высшем смысле – нет, ибо кто в здравом уме откажется от жизнедающего источника. Дана ли мне свобода действий как человеку? Я бы назвала это свободой выбора следовать или не следовать судьбе. В этом смысле, да. Когда-то я всласть пользовалась этой свободой. Свободой познания последствий своего выбора. Сама завязывала новые узелки на ткани собственной жизни, сама их развязывала. Ах, мойры, спасибо вам за обучение вязать узлы, невидимые с лица и с  изнанки, не теряя главной темы узора. Видеть невидимое в кромешной тьме. Ту самую линию судьбы, сотканную божественными руками.

На этом меня и поймали. Нет, не тогда, когда от духовного безделья я стала предсказательницей. Баловство, конечно. Сделала свой сайт в Интернете, стала принимать клиентов. Сидела, как и многие экстрасенсы, в окружении оккультных предметов, смотрела в стеклянный шар… Картами Таро не пользовалась, астрологические прогнозы не делала, хотя и могла. А зачем? Кармические петли видела сразу. Они были у всех и выглядели как плотное многоуровневое сплетение темного цвета. Слои и слои кармы – личной, родовой, эгрегориальной. До судьбы – как до вечности. Копать и копать. Самое интересное, что все хотели знать свою судьбу и не связываться с кармой. Под судьбой  понимали источник доходов, надежного партнера, здоровых детей. Почти все боялись сглаза или порчи, хотя к судьбе эти мелкие пакости незаконного происхождения отношения не имеют.

В предсказательницу я играла полгода и то в свободное от работы время. Высшее финансовое образование использовала по назначению – работала ведущим аналитиком в крупной инвестиционной компании. Считывать информацию с тонких планов умела всегда. Меня ценили как специалиста. Ошибок в моих прогнозах не было. Приглашали на международные конференции, печатали мои аналитические статьи в финансовых изданиях. Мне бы на этом успокоиться, потому что в текущей жизни я должна была прожить жизнь обычного человека и научиться плавать в материальном, как рыба в воде. Я и плавала, с трехкомнатными апартаментами в центре столицы, с Мерседесом последней модели, с любовниками из топ-менеджмента.  И все это – к тридцати трем годам. Тридцать три – мистическое число. Каждый эзотерик это знает. Имело ли это число прямое отношение к моей судьбе? То есть, могла ли я притянуть его за уши, опираясь на тайные знания? Легко. Но не стала. Потому что судьба – выше всех знаний и опыта. Лишь немногие избранные удостаиваются великой милости следовать ее путем. И путь к этой сияющей вершине через длинную и иногда опустошительную  цепь воплощений по плечу немногим.

Меня вызвали к генеральному уже в конце рабочего дня. Я поднялась на двадцатый этаж с охранником в лифте. Секретарша – длинноногая, стильно одетая женщина лет двадцати восьми – нажала на кнопку интеркома. Мне разрешили войти.

Он сидел в удобном кресле за столом красного дерева перед навороченным компьютером. Под сорок. Холеное умное лицо, темный костюм индивидуального пошива. Я его видела несколько раз довольно близко на совещаниях, и он мне понравился выдержанной манерой общения, умением говорить сжато и по делу, схватывать суть вопроса буквально на лету. Современный богатый индивидуал с Гарвардом за плечами. Говорили, что генеральный сам себя сделал, и за его плечами нет семейных капиталов, наворованных в девяностые.

Он поздоровался и указал на кресло напротив себя через стол. Я села и огляделась – за его спиной висела современная абстракция – хаос форм и цветов, впечатляющий скрытой силой.

Я положила перед собой еженедельный отчет по доходности вложенных средств и четко изложила основные параметры. Он слушал меня вполуха.

— Достаточно. Мне все ясно. Вы у нас сколько работаете?

— Три года, — ответила я, недоумевая. Конечно, он не мог этого не знать.

— А до этого?

 Я вкратце перечислила свои прежние места работы.

— А чем еще занимаетесь?

— В смысле?

— Ну, хобби всякие. Тайные пристрастия…

— Музыку люблю, хорошее вино… путешествовать…

— Эзотерикой никогда не занимались?

Тут я вспомнила циркулирующие по офису слухи про генерального, который пару раз в год отправлялся в Индию в ашрам Шри Ауробиндо. Говорили также, что он пользуется услугами экстрасенсов.

— Нет, — соврала я.

— Игорь Андреевич! – вдруг сказал генеральный, обращаясь куда-то вправо. Кресло у правой стены кабинета развернулось, и из него встал какой-то человек, которого я никогда раньше не видела. Человек подошел к нам и протянул мне руку.

— Игорь Андреевич.

— Вера, — представилась я, почувствовав, как этот Игорь Андреевич бесцеремонно меня сканирует, вторгаясь в личное энергетическое пространство. Я немедленно стала прозрачной, и его взгляд проскочил сквозь меня.

— А разве вы не предлагали свои услуги по считыванию судьбы пару лет назад? Или это были не вы?

Ничего себе. На меня собирали досье.

— Было дело, — честно сказала я. – Но это так, на спор с друзьями. Я хотела им доказать, что каждый может вешать лапшу на уши.

— Доказали? – усмехнулся Игорь Андреевич, не веря ни одному моему слову.

— Нет. Провалилась.

— А вот у меня другие сведения.

Я бросила быстрый взгляд на генерального. Тот бесстрастно наблюдал за нашим разговором, не высказывая никакой заинтересованности. Блефовал, понятно.

— Вы недовольны моей работой аналитика? – перешла я в наступление.

— Так вы способны предсказывать судьбу или нет?

— С аналитической точки зрения это полная чушь. Судьбу предсказать невозможно, она выходит за пределы логики.

— А человек может ее изменить?

— Смотря какой. И с какой целью.

— Например, такой, как Максим Сергеевич, — и он кивнул в сторону генерального.

— А вы у него спросите.

— Я уже спросил. А теперь спрашиваю вас. Так вы можете предсказывать или влиять на судьбы других людей?

Это был несанкционированный прессинг. Я спокойно спросила: — Максим Сергеевич, мне отвечать? Игорь Андреевич ваш начальник?

Генеральный коротко хохотнул. – Он мой, скажем так, советник… по разным вопросам.

— Судьбы, в том числе?

— Мне это не под силу, — неожиданно ответил Игорь Андреевич. – А вот вам, вполне.

Он встал и повернулся в сторону генерального.

— Ты был прав, Макс. Она та, кто тебе нужен. Я пойду? Вы тут без меня разберетесь.

Он бросил на меня еще один проницательный взгляд, будто прошивая насквозь. Мимо. Ничего, кроме пустоты, он не увидел.

Мы остались вдвоем. Максим Сергеевич вертел в руках ручку и смотрел на меня.

— Он ваш личный экстрасенс?

— Да. – Опять молчание. Ручка со стуком упала на полированный стол.

— Вы серьезно, насчет судьбы?

— Понимаю, для вас это неожиданно. Позвольте, я объясню. Вас мои слова ни к чему не обязывают, но все же я хотел, чтобы этот разговор остался между нами.

Я кивнула, все больше и больше заинтересовываясь.

— Как вы знаете, я — успешный человек. Пока не вхожу в сотню самых богатых людей в мире, но все впереди. Мой дар – делать деньги. Я начал их делать  не то, чтобы с пеленок, но лет с девяти. Я понял, что хорошо знаю природу денег и собственные желания. Я также понял, что мои желания стать богатым и известным человеком прекрасно сочетаются с природой денег – постоянно приумножаться. При этом я никогда не шел напролом. Зачем? Я чувствовал, чего хотят от меня деньги, понимал, куда они хотят двигаться, и просто следовал их желаниям. Возможно, вы  не знаете, но эта моя компания – не единственная. Их несколько, в разных областях бизнеса. Но я это не афиширую, потому что деньги не любят, когда о них кричат.

Он помолчал, глядя на меня в упор. Наверное, ожидал от меня какой-то реакции. Я сидела, не двигаясь. Говоря о том, что его интересует, он, сам того не желая, открывался моему взору, и внутри его перламутровой раковины я уже видела то, о чем он умалчивал – страстную жажду власти над миром, вполне обоснованную, потому что он за много воплощений накопил знания о том, как управлять этим миром, используя силу денег. Где-то четыре воплощения назад он был неплохим магом, собирая воедино материализованную энергию людей, которых он призвал под свои волшебные знамена, и направляя эту энергию для собственного возвышения. Люди отдавали ему себя добровольно, потому что уже тогда он был лидером и время от времени делился с ними крохами с барского стола, а также иллюзией присутствия около чудес. Нет, он их не обманывал, скорее, многое не договаривал, вот как сейчас со мной. Так они же его и не спрашивали о главном. Он и сейчас был одним из любимчиков фортуны, подпитывая свое детище – финансовый эгрегор – всеми доступными способами. И взамен получал то, чего так страстно хотела его душа – магию могущества. 

— У меня есть все, чего я хочу, — продолжил Максим Сергеевич. Опять помолчал, будто выбирая слова. – Не подумайте, что мой дар схож с даром царя Мидаса. Я верю в силу денег, но деньгами моя жизнь не ограничивается. Я счастливый отец двух сыновей. Правда, в разводе, но моя бывшая – полностью обеспеченная женщина. Я забочусь о своих родителях. Занимаюсь благотворительностью. Люблю живопись и сам рисую неплохие картины. Профессионалы советуют устроить выставку моих картин… Как вы думаете, стоит?

Это была попытка вовлечь меня в разговор. Поэтому я коротко ответила – Да.

Он вздохнул. Встал и вдруг потянулся, стряхивая мышечную усталость. Это был жест доверия. Расстегнутый пиджак его потянулся вверх за поднятыми руками, и я увидела под тонкой шелковой рубашкой мощные мышцы груди и подтянутый живот… Это был жест соблазнения, но скорее не физического, а ментального, говорящего о скрытой разносторонней силе.

Максим Сергеевич подошел ко мне, взял за руку и отвел на небольшой диванчик за журнальным столиком рядом с огромным – в пол – окном. Запах его одеколона  был сложно составляющим, неоднозначным, запутывающим, говорящим о человеке много чего и ничего конкретного.

— Как то неудобно беседовать, когда нас разделяет стол, — объяснил он.

— Вы за равенство, — сказала я ехидно.

— В известном смысле, да. Ну так вот… Не буду вас утомлять подробностями. Некоторое время назад меня стали посещать странные мысли. Я получаю все, чего хочу. Или почти все. Во всех сферах жизни. Казалось бы, я должен радоваться этому. Но вот вопрос – я пришел сюда именно для этого? Или есть что-то, чего я не знаю. Иду ли я  своей дорогой или той, которую я хорошо знаю, ведь я ее сам выстроил. Вы меня понимаете?

Конечно, я его понимала. В определенном возрасте каждого человека посещают подобные мысли. Так начинает звучать тема судьбы.

— Я стал искать людей, которые бы помогли мне найти ответ на этот вопрос. Я привык во всем доходить до сути. К сожалению, те, кого ко мне приводили (он так и сказал, ко мне приводили!), меня разочаровали. Они представлялись профессионалами своего дела – астрологами, экстрасенсами, магами – но я иногда понимал больше их и чувствовал тоньше их. Поверьте, я все или почти все знаю о карме, и мои успехи убеждают меня, что я кармически необусловлен. Так что с этой стороны ко мне не подкопаться. Давайте считать, что я наработал себе положительную карму и мне воздается добром. Но…

Я буквально видела ход его мыслей. А что будет тогда, когда заслуги закончатся, и дивиденды перестанут выплачивать? Можно ли предугадать этот момент и что-то вовремя исправить? Я так ему и сказала. Он обрадовался: — Вот видите, видите, вы меня понимаете. С одной стороны я уверен, что не причиняю людям вреда, а с другой стороны, правильно ли я понимаю добро? И правильно ли люди понимают то добро, которое я им… (он чуть не сказал, причиняю, но вовремя исправился)  дарю. И еще один вопрос, пожалуй, самый важный для меня. Я живу по судьбе? Своей жизнью или нет?

— А вы хотели бы жить какой-то другой жизнью?

Он задумался. – Не знаю… Но если мне кто-то (он указал рукой на потолок) скажет, что моя судьба – поменять привычную для меня  жизнь, я ее безусловно поменяю.

— Вы верите в Бога? – спросила я.

— Конечно… (я уловила в этой поспешности некоторую неуверенность). И если вы хотите спросить, хожу ли я в церковь, то да.

— А как это согласуется с индуизмом?

— Откуда вы знаете?

— Слухами земля полнится…

— Ну да… Так вот, у меня это согласуется, ибо все едино.

Несомненно, у него согласовалось все, что ему хотелось. В этом смысле он был всемогущ.

— Так вы поможете мне? Понять, в чем моя судьба? Если нужно провести какой-то ритуал, то я готов… И да, я достаточно щедр.

Я засмеялась. – Мои возможности сильно преувеличены, я серьезно. Спасибо за откровенность, но я ничем не смогу вам помочь.

Он нахмурился. – Говорят, что милости просят трижды. Я ваш отказ не принимаю. Считайте, что это была просьба номер один.

— Договорились.

Он лично, в укрепление доверия между нами, довез меня до дома, открыл дверцу Мерседеса, черного, как летняя ночь, упавшая на город. Мы попрощались.

Конечно, он не оставил меня в покое. Через несколько дней после очередной конференции у инвестора он опять предложил меня подвезти, отпустив шофера. Мне было любопытно, и я поехала. Он отвез меня на смотровую площадку восьмидесятиэтажного дома. Как в кино или в женском романе про любовь. Мы смотрели на город под ногами, который переливался вечерними огнями, как новогодняя елка. Я понимала, что он хочет мне сказать. Этот город принадлежал ему и еще нескольким таким, как он. Интеллигентная демонстрация могущества, которое владеет всем, даже видом на ночной город с высоты птичьего полета. Красота захватывала дух. Я подумала, что наши встречи имеют тенденцию происходить под покровом ночи.

Он взял меня под локоть, повернул к себе. Опять этот запах одеколона, который действовал на мое обоняние, выключая мозги. Максим Сергеевич положительно знал много и о тайных приворотах.

— Вы подумали о моем предложении?

— Да.

— И каков ответ?

— Максим Сергеевич, я вас очень уважаю, но вы, право, не по адресу.

Его лицо затвердело. Мы быстро пошли к лифту. В лифте он прижал меня к стене крепко и даже безжалостно.

— Так значит, вас не купить? И не уговорить? И не сломать?

Я трижды кивнула.  Он опечалился и отпустил меня. Как оказалось, на время. Но мне стало его жаль.

— Максим Сергеевич, я не  имею права, даже если бы я могла вам помочь.

Он вскинулся, глаза загорелись. – А кто может лишить вас этого права?

— Никто из живущих, — честно сказала я.

— Пожалуйста, ну, пожалуйста, — он опять придвинулся ко мне, обдавая горячим дыханием. Просто влился в меня всей своей страстной просьбой. Это было больше, чем близость между мужчиной и женщиной.  Каким –то образом это дало ему право перейти на ты. – Я редко кого прошу. Ты же можешь, я знаю.

— Прости, я не могу.

Мы поехали к моему дому, но по пути он свернул в какой-то переулок и остановился у церквушки века семнадцатого. Церковь была уже закрыта, но он позвонил, и минут через десять пришел старый батюшка, который открыл нам дверь, и Максим приложился к его руке и поблагодарил.

В темной церкви Максим зажег свечу перед иконой Преображения Господня. Провел ладонью по слабо блестевшей поверхности оклада. – Я купил эту икону на черном рынке и отреставрировал. Отдал сюда с благословения местного батюшки.

Я отошла в темноту, а он стал молиться истово и искренно, как будто меня здесь не было. Его открытость и искренность меня подкупили, и я присоединилась к молитве. В безмолвном  пространстве маленькой церкви вдруг зазвучали знакомые мне струны, и их вибрации напитали нас благодатью. Мне вдруг подумалось, что он и с Богом умеет говорить на одном языке.  Может, он тоже струннорожденный, как и я? Из моей древней, как космос, семьи? Просто блудный сын?

Минут через тридцать Максим повернулся ко мне. Лицо его смягчилось и разгладилось, и сквозь волевые черты проступил иной лик, мне незнакомый, но притягательный. Я обрадовалась и испугалась одновременно, — может, судьба уже готова явить ему себя? Через меня? А как же мои обеты?

Когда он высадил меня у дома, и я уже открывала дверь электронным ключом, он вдруг крикнул мне в спину: — Это был второй раз.  Но не последний.

Полночи я спрашивала тех, кто меня создал. Нет, он не готов, отвечали мне. Не готов знать свою судьбу. Да и зачем ему ее знать? Он прекрасно создает свои земные воплощения. Пусть пока играет. Еще нескоро платить по счетам. Маги умеют отсрочить час расплаты. И да, наши судьбы пересекались в прошлом. Но не в этой жизни.

У него были свои демоны, а у меня свои. В этом воплощении меня искушали  не древним редким даром – знать свою судьбу и судьбы других, а молчать об этом. Сила судьбы – в ее неведении человеком до знакового часа.

В третий раз он пригласил меня в ресторан. Был весел и обходителен, включил свою мужскую харизму на полную катушку. Я не возражала. Он все больше занимал мои мысли и чувства.

— Давай не будем больше говорить обо мне, — сказал он, разливая терпкое вино. – Расскажи мне лучше о себе. Знаешь, чем больше я думаю о тебе, тем лучше понимаю, как мне повезло. Ты – красивая и невероятно умная женщина.

Нас несло друг к другу стремительно и неотвратимо. Возможно, кто-то наверху хотел сделать нам маленький подарок, отказывая в чем-то большем.

В постели он был неожиданно щедр. Отдавал себя всего до конца и наслаждался этим. Секс он любил не меньше денег. Темнота и насыщенность чувств располагала к откровенности.

— Это было прекрасно, — сказала я искренне.

—  Ты была прекрасна.  Я с самого начала чувствовал, что будет именно так. Вчера я думал, что сегодня  попрошу тебя о милости  в третий раз. Но сейчас – нет. Я боюсь, что попросив тебя об этом, потеряю тебя, — тихо говорил он, перебирая мои волосы. – Может,  Бог с ней, с судьбой. Может, наша встреча и есть судьба. И если ты останешься со мной, мне ничего иного не надо.

Он искренне заблуждался насчет судьбы. Я знала, что нас свело мое страстное желание любви и его страсть завоевателя. Ничего предопределенного свыше. У меня была  тайная власть молчания, а у него — явная власть прирожденного лидера. Мы подходили друг другу, и  влечение это имело давнюю историю, которая, как мне чудилось,  будет иметь продолжение, но не так, как нам бы хотелось сейчас.

Наш роман был бурным и незабываемым, потому что в основе его было древнее, как мир, желание обмануть богов. И я, и он предавались этому искушению не один раз в прошлых жизнях, и иногда даже выходили победителями. Потом оказывалось, что вырванная таким образом победа отдаляла нас от судьбы.

Мы встречались около двух месяцев, а потом я уехала, не оставив следов, чтобы не искушать судьбу, как сказали бы люди. Хотя искушаем мы не судьбу, а себя, одурманенного иллюзиями маленького человечка.  Мне хотелось бы остаться с ним надолго и быть счастливой. Как и ему со мной. В мечтах я видела нашу с ним совместную долгую старость, полную изобилия.  Это полностью отвечало моим задачам в этой жизни. Но не его задачам. Я входила в материальный мир, потому что люди были не готовы к открытию силы судьбы. Он же должен был  отрешиться от материального, потому что полностью испытал на себе его власть. Наши жизненные вектора не совпадали.

В одном из своих видений, о котором я так и не сказала  ему в часы любовного слияния, когда истина рвется наружу, преодолевая все запреты,  я видела нас двоих, идущих вместе нагорной тропой, которую каждый преодолевает в одиночку. Я видела последний отрезок этой тропы, восходящей к сияющей вершине, и две наши крестообразные тени. Ибо, как сказано в Библии: приходи и последуй за Мною, взяв Крест.  Именно так начинается и заканчивается судьба человека.

Татьяна Золотухина